Ночь отступала в бесчетный раз проиграв битву рассвету. Тени уползали из-под ног, съеживались и прятались под стены домов, под деревья, забирались под лавки и навесы. Солнце еще не взошло, утро не вступило в свои полномочия, но воздух посветлел, посерел, готовясь прозрачностью встретить теплые лучи.
Измученный бессонницей, посланной будто в наказание, ОН давно взял в привычку совершать ночные прогулки. Первое время ОН опасался, что этот придуманный ритуал скоро наскучит своим однообразием, но раз за разом выходя за порог понимал, что ошибался в этом предчувствии, и каждый день с каким-то необъяснимым ликованием ждал захода солнца, вновь и вновь погружался в тьму ночи, оставаясь один на один со звездным небом, и летом возвращался только с первыми лучами солнца.
Сегодня уже светало и надо было поторопиться - его наполненный прохладой приют уже ждал возвращения. К утру поднялся легкий ветерок, мягкий и теплый, он торопливо выхватывал из-под ног упавшие на тропинку листья, и, покружив, аккуратно укладывал их на траву газона.
Выходя в ночь, он брал трость и накидывал свой легкий плащ (скорее по привычке, чем опасаясь внезапного дождя), и теперь тот серым знаменем трепетал за спиной, доступным ему способом выражая свое возмущение торопливой летящей походкой. Вскоре показалось строгое серое здание с тяжелым крыльцом и высокой двустворчатой дверью. Взбежав на ступени и распахнув ее, ОН вошел в прохладу помещения. В окна уже лился утренний свет, рисуя на полу большие прямоугольники. Звук опускавшихся на мраморный пол подошв с небольшими металлическими подковками, четкий и громкий, множился и отражался от стен, уносился к высокому потолку. Окинув комнату привычным взглядом, он прошел к дальней стене, где у камина стоял массивный стул. Не снимая плаща, он присел на стул, установил трость перед собой и сложил ладони на ее рукоятку, секунду помедлил, потом опустился подбородком на руки, задумался. Замерли правильные строгие черты лица, прядь русых волос упала на лоб, взгляд серых с легким голубым оттенком глаз побродив по погрузившейся в молчание комнате остановился на полке камина. Ничего больше не нарушало установившийся покой.
Через несколько минут откуда-то издалека, с улицы донесся протяжный неприятный скрип. Кладбищенский сторож - старик в поношенном линялом пальто - открывал калитку высокого кованного забора, проходя на территорию своего владения. Шаркающей походкой направился к хозяйственным постройкам, по пути намечая фронт работ - вот тут надобно поправить забор, здесь подмести принесенные ветром листья, а тут - подкрасить оградку. Проходя мимо старого давно заброшенного склепа, он по привычке свернул к его дверям - проверить, не случилось ли чего за ночь, не нашкодили ли живущие поблизости ребятишки. Толкнув тяжелые двери, он заглянул в полумрак - все было в порядке, даже ветерок здесь не шалил, не приносил сюда опавшие листья. Удовлетворенно хмыкнув, старик развернулся, выходя. Уже закрывая двери, по заведенной им самим традиции сторож вскинул верх руку в шутливом приветствии мраморной статуе. Искусно обработанный неведомым мастером, мрамор застыл в фигуре статного красивого мужчины, присевшего на стул у камина и погруженного в свои невеселые мысли. Кто был прообразом как и кто покоился в склепе старик-сторож не знал, но уже много лет жил привычкой пожелать доброго утра обитателю мраморного чертога. В сотый раз он вскинул руку, приветствуя скульптуру, в сотый раз улыбнулся оборачиваясь к крыльцу, встречая новый день, в сотый раз не замечая легкого кивка, -ответного приветствия задумчивого мужчины...